Цейтнот

Министр образования и науки Андрей Фурсенко: "Если к началу следующего учебного года мы не почувствуем, что в системе образования что-то начало меняться, то должны будем признать: мы выбрали неверный путь"

Большинство людей не любит перемен, они консервативны по природе своей. Но жизнь ставит много новых задач, и рассчитывать на то, что можно прожить 5-10 лет, ничего не меняя, не приходится. Тем более в средней и высшей школе, которые определяют будущее молодых людей. 9 декабря на заседании правительства страны будут обсуждаться приоритетные направления развития отечественной системы образования. О том, что ждет российскую школу, в эксклюзивном интервью "Итогам" рассказывает министр образования и науки Андрей Фурсенко.

- Андрей Александрович, о каких новых подходах вы будете докладывать 9 декабря на правительстве?

- Есть несколько моментов, которые мы считаем принципиально важными. Главная задача - это создать новые возможности, сохранив то эффективное, что есть в образовании сегодня. Однако система должна быть несколько переориентирована согласно логике непрерывности образования. Рассчитывать на то, что даже самого хорошего базового образования, честно полученного в замечательном университете, хватит в нашей быстро изменяющейся жизни больше чем на 5-7 лет, наивно. Надо доучиваться, переучиваться, повышать квалификацию.

Второе направление - это проблемы, связанные с обеспечением качества образования. И они не решаются только административным контролем. Мы иногда забываем, что цель образования - сделать человека успешным, то есть создать условия для того, чтобы он мог реализовать себя как профессионал и личность. Если такие условия созданы и человек успешен - его образование качественное. Другое дело, что возможности должны быть равными. Например, у нас есть масса льготников, живущих в удаленных или в проблемных районах, отслуживших в армии, инвалидов. Мне кажется, что правильнее, например, не по специальным спискам их принимать в вузы, а создавать условия, чтобы они могли реально конкурировать со всеми остальными. Может быть, пройдя через подготовительные курсы или специальные программы.

Еще мы говорим о том, что дети, приходя в первый класс, тоже должны быть примерно одинаково подготовлены. Сегодня это не так: не все родители имеют возможность, в том числе материальную, отдать ребенка на подготовительные курсы. Вот и получается, что один в классе уже умеет читать-писать, а другой нет, отчего испытывает дискомфорт. Поэтому мы предлагаем ввести предшкольное образование. Нет, не отправлять детей в классы на год раньше, а организовать такую подготовку в детских садах. Причем для всех желающих: можно, например, ходить только на образовательные занятия.

Мы считаем также, что необходимы единые требования к проверке знаний. Речь не только о ЕГЭ: проведение на единых условиях всероссийских олимпиад - это тоже единый подход к проверке знаний. Должны быть общие для всех принципы, правила игры, исключающие ситуацию, когда в самый ответственный момент задают каверзный вопросик, который никто никогда в жизни не слышал.

- Но эти "вопросики", по мнению руководителей вузов, есть единственная возможность найти "своего" студента...

- Я считаю, что вузы имеют право устанавливать дополнительные испытания. Но должны быть точно известны правила этих испытаний. Причем известны задолго до того момента, как человек решит идти в этот вуз. Пусть задачки требуют незаурядных способностей и сообразительности, но в принципе они все-таки должны укладываться в рамки того, что человек может знать, окончив школу. Единый подход к проверке знаний - это принципиальная вещь. Я думаю, что ЕГЭ как раз тот инструмент, который, если довести его до ума, позволит этого достичь. Только надо продвигать его как технологию, выигрышную для всех. Он не для того придуман, чтобы противопоставить одних другим: показать, например, учителям, что они плохо учат, или ректорам, что они нечестно принимают.

- Все это важные, стратегические вещи. Но если спуститься на землю, то выяснится, что людей беспокоит вопрос, смогут ли они бесплатно дать своим детям образование. Поднимут ли зарплату учителям, чтобы в школы пришли молодые педагоги, владеющие современными методиками обучения?

- Мы сегодня предлагаем регионам взять на бюджетное финансирование то, что называется базисным учебным планом, - 75 процентов от общей школьной нагрузки. Именно за это платить учителям полную зарплату, сократив число часов в ставке и увеличив тем самым оплату труда. Базового бесплатного образования ребенку должно быть достаточно. Остальные предметы, которые введены в программу по решению школы, региона, рассматривать как дополнительное образование, платные услуги. Такой подход многое может дать: школы получат дополнительный источник финансирования, упадет аудиторная нагрузка на детей. Но это не решение всех проблем с учительской зарплатой. Мы считаем, что надо переходить на отраслевую систему оплаты труда, хотя единая тарифная сетка на 2005 год сохранится. По-видимому, надо двигаться к системе, при которой зарплату люди будут получать в первую очередь за те услуги, которые они оказывают. В образовании почти не развита система контрактных отношений с работодателями. Я рискую нажить много врагов, но скажу, что зарплата учителя должна определяться его квалификацией и качеством преподавания. Сегодня у нас в бюджетной сфере очень много связано с отработанными, причем неважно как, часами и выслугой лет. Сохранить социальную защищенность пожилых педагогов важно, но механизм должен работать на благо всей системы, обеспечивать приток квалифицированных молодых кадров. А этого нет. И еще: нужно давать гораздо больше свободы руководителям школ. Руководитель обязан быть грамотным менеджером, тогда он не будет цепляться за штатное расписание, которое чуть ли не в 1953 году было принято...

- Профессия учителя сегодня не только плохо оплачивается, она еще и непрестижна. Как изменить статус учителя?

- Я считаю, что в значительной степени вопрос связан с технологиями, с обеспеченностью учебного процесса. Когда на дворе XXI век, а учитель на пальцах объясняет что-то по старинному учебнику - это унижает его как профессионала. Педагог совершенно иначе ощущает себя, если имеет хороший класс, современное оборудование, новые учебники. А главное, умеет всем этим пользоваться и владеет информацией. Ведь сегодня одна из проблем в том, что учителя имеют меньший доступ к знаниям, чем ученики. И это очень понижает их статус. Поэтому те программы, которые мы сейчас налаживаем совместно с нашими партнерами, связаны с переподготовкой учителей. Это тоже проблема повышения статуса. Учитель должен быть впереди и чувствовать себя уверенно. К сожалению, мы когда-то почти разрушили систему повышения квалификации: педагоги очень мало обмениваются своим опытом, а эта система давала им возможность быть в курсе последних событий и инноваций. Мы хотим все это восстановить на новом уровне, я уже говорил, что сегодня принцип непрерывности образования - приоритетный.

- Где же взять хорошо оборудованный класс? Как перейти к современным образовательным технологиям?

- У нас, к сожалению, когда говорят о новых технологиях, подразумевают только информационные. Но с ними все более или менее понятно: есть множество программ, заинтересованных структур, кредит мирового банка на разработку именно информтехнологий. Образовательные технологии - это более широкое понятие. И в России они всегда были: некоторые из них, кстати говоря, успешно идут на экспорт. За последние годы, например, система развивающего обучения Эльконина - Давыдова получила широкое распространение в штате Гавайи. Та же Силиконовая долина, где работает много российских специалистов, фактически использует технологии, предполагающие взаимосвязь образовательной и производственной деятельности. У нас есть школы - экспериментальные площадки, вроде сети "Эврика", которые апробируют много нового, и часть из того, что они придумывают, может быть предложена для всех - это тоже новые технологии. Вопрос в том, как эти наработки из уникальных сделать доступным для всех продуктом. Министерство обязательно будет заниматься площадками, где эти технологии должны отрабатываться. Мы знаем и о проблеме материального обеспечения школ: сегодня в России почти не производится оборудования для кабинетов физики, химии и так далее. Созданием нужного оборудования могли бы вполне заняться, например, небольшие инновационные фирмы. И взялись бы, если б понимали, что есть рынок. А он формируется: регионы понемногу увеличивают финансирование на эти цели и будут увеличивать дальше.

- Будет ли реформа в средней школе? Сегодня многих беспокоят последствия вступления в силу поправок в Закон "Об образовании", в том числе изменение нормативов финансирования разного вида школ, многие из которых, по прогнозам, просто закроются.

- Исчезновение частных школ, о котором в основном сегодня говорят, нам вряд ли грозит. Сейчас вопрос - поддерживать или не поддерживать частные школы - решают регионы и муниципалитеты. Они должны установить прозрачные нормативы поддержки любой категории образовательных учреждений. Регионы также могут поддерживать частные школы в рамках договорных отношений.

В общем образовании мы в принципе не планируем ничего серьезно менять: возможны небольшие коррективы, которые не переделывают школу, а открывают для учеников новые возможности. Об идее предшкольного обучения мы уже говорили, о профильной старшей школе известно давно. Есть предложение в профильной школе в качестве эксперимента попробовать обучение по индивидуальным учебным планам - когда ребенок самостоятельно выбирает предметы, которые хотел бы учить. Их число определенным образом нормируется. Но ввести в ближайшие два-три года в полном объеме данную систему мы не сможем: это требует очень высокого качества преподавания, серьезной подготовки самих школьников - они психологически должны ощущать себя студентами, взрослыми и отвечающими за свой выбор людьми.

- Предметы по выбору - это из западной системы образования. Что еще возьмете оттуда: бакалавриат, магистратура?

- Двухступенчатая система высшего образования - это тоже новые возможности. Причем для всех: государства, студентов, работодателей. Строго говоря, введением бакалавриата и магистратуры мы могли бы формализовать то, что у нас всегда было. В технических вузах три года идет общее высшее образование, после - обучение по конкретной специальности. Главная же проблема в том, что общество, работодатель не очень хорошо понимают: бакалавр - это настоящий специалист с высшим образованием или нет? Один работодатель считает, что бакалавры ему не нужны, другой - что они для него оптимальный вариант, поскольку ему проще доучить "под себя", чем переучивать. Кстати, во многих странах, в частности в Японии, система подготовки нужного специалиста на фирмах весьма развита: они гораздо меньше опираются на госсистему доведения специалиста до соответствующего уровня. Мы сейчас выдвигаем законопроект о расширении числа организаций, оказывающих услуги в сфере дополнительного профессионального образования. Предприятиям будет разрешено вести образовательную деятельность. В этом смысле у нас тоже бурно развивается внутрифирменная подготовка кадров, и этому надо способствовать. Кроме того, новые образовательные методики, используемые в сфере консалтинга, в рамках тренинговых программ, действительно очень эффективны и нуждаются в широком распространении. На этом, кстати, государство может экономить огромные средства.

- В Европе реальный сектор очень серьезно работает с системой образования, ведь она выполняет именно его заказ. У нас этой связи практически нет...

- Будет. Представители промышленности, реального сектора должны быть привлечены к образовательному процессу, начиная с вопросов формулировки программ, оценки качества образования, может быть, через попечительские советы. Сейчас мы готовим ряд законопроектов, один из которых говорит именно об этом. В вопросах составления рейтингов вузов следует опираться именно на внешнюю оценку. Важно не только то, сколько профессоров преподает, но и то, какую работу и зарплату получает выпускник вуза, насколько он успешен.

- Как вы считаете, является ли система госзаказа на подготовку специалистов решением проблемы нехватки квалифицированных кадров?

- Все государства так или иначе пытаются влиять на подготовку специалистов, в которых нуждаются. Другое дело, что это мало у кого получается. Вопрос сложный, плохо формализуемый и администрируемый. Впрочем, все должны отвечать по своим обязательствам. Если человек, допустим, брал образовательный кредит, то может его отдать, а может отработать. Потрудившись на госслужбе с небольшой зарплатой, человек может считать, что кредит, который он этим трудом возвращает, есть часть его дохода. Это вполне рыночный подход. Но я лично считаю, что государство должно управлять этим процессом иначе: общество должно понимать перспективу... Если бы лет пятнадцать назад специалисты предсказали, что информационные технологии переживут то, что они пережили, многие люди были бы куда счастливее и успешнее, потому что получили бы нужное образование.

- Наука и образование теперь в одном ведомстве. Можно ли рассчитывать, что они объединят усилия на благо страны?

- Сначала должны быть сняты барьеры между наукой и вузами. Ведь сегодня для того, чтобы проводить образовательный процесс в академических НИИ, должны быть оформлены специальные договорные отношения с вузом. Ибо НИИ не может использовать собственность и оборудование не по назначению. Сегодня мы подготовили целый пакет законопроектов по интеграции науки и образования, с помощью которых эти барьеры устраняются. Фундаментальная наука всегда базировалась в академии. Это уникальный институт, и он должен, как и все остальное, изменяться и совершенствоваться. Но в обозримом будущем альтернативы ему как основному двигателю и координатору фундаментальных исследований я не вижу. С другой стороны, если в университете нет науки - это не университет. И мы будем усиливать требования к вузам в части исследовательской работы. Один из индикаторов, который мы вводим, - знаковые научные исследования. Если их нет, вуз не может иметь статус университета. Мы постепенно уходим от сметного финансирования науки в высшей школе, и деньги на исследования будут выделяться на конкурсной основе. Встречаем страшное сопротивление этой идее, но она показала свою эффективность в мире. Так что и у нас она станет реальностью.

- Изменится ли правовой статус учреждений образования и науки? И стоит ли бояться приватизации этих отраслей?

- Действительно, мы согласны с замыслом законопроектов, разрабатываемых в Минэкономразвития, относительно новых организационно-правовых форм. Подчеркиваем, что мы не хотели бы менять чей-то статус, но считаем важным предложить новые возможности, гибкие финансовые механизмы функционирования учреждений образования и науки.

- Одно дело - декларировать новые направления развития системы образования, другое - сделать нечто реальное. Когда можно ждать результатов вашей деятельности?

- Реальные изменения в системе образования мы должны увидеть к началу следующего учебного года. Не почувствуем перемен - значит плохо работаем. Нет у нас времени на раскачку. Мы целых полгода занимались административной реформой, разработкой концепций, законопроектов. Они должны быть приняты в большинстве своем в весеннюю сессию. Есть немного времени, чтобы регионы поняли и приняли на себя ответственность за образование. Если за следующие полгода мы не сумеем продемонстрировать, что идем по правильному пути, ничего не добьемся. Тогда только останется признать свою некомпетентность.